"Д`Артаньян ненавидел стихи

почти так же сильно как латынь."

 

Александр Дюма

 

 

"Поэт в России больше, чем поэт". Помните, кто это сказал? – Естественно, поэт! Евгений Евтушенко в поэме "Братская ГЭС". Он был человеком необычайной скромности и себя совсем не ценил. Как и Иосиф Бродский, которому принадлежит следующее высказывание: "…поэзия на самом деле не область литературы, не форма искусства, не развлечение и не форма отдыха – это цель человека как биологического вида". Несколько позднее в том же духе высказался наш великий современник Дмитрий Л. Быков: "Лучшее, что может делать человек, - это гармонизировать мир, то есть писать в рифму".

Если говорить честно, то среди поэтов редко встречается здоровая самокритика. Марина Цветаева как-то написала, что "за исключением дармоедов во всех их разновидностях – все важнее нас" (поэтов). Сомневаюсь, что многие ее коллеги разделяют это мнение, ведь мания величия – это второе имя настоящего поэта (за очень редкими исключениями). Эти избранные люди гармонизируют мир! Если поэты и не живут среди олимпийских богов, то они обитают совсем недалеко - где-то у вершины Олимпа. Всем остальным (не поэтам) только остается склонить свои головы перед этими сверхлюдьми…

На этом ощущении богоизбранности, культивируемом в поэтической среде, основано и такое явление, как измерение поэтического "таланта" своих коллег. Поэт выстраивает своих собратьев на виртуальной лестнице, ведущей к Богу, поскольку ему жизненно необходимо определить собственное место на этой лестнице. Д.Быков: "Мандельштаму до есенинского культа так же далеко, как Есенину до мандельштамовского таланта"; "Есенин – поэт не высшего, но хорошего класса; не Заболоцкий, до которого ему не хватает глубины, и не Твардовский даже, ибо Твардовский интеллектуальней, но в смысле новаторства и непосредственности он, пожалуй, превосходил и того и другого. (Д.Л.Быков. "Советская литература. Краткий курс"). Обычно поэты все-таки стесняются прямо заявить: лучший среди нас Пушкин, а я сразу за ним (или наоборот), но у меня нет сомнений, что думают так очень многие, а не только Твардовский, который как-то сказал о себе: "первый парень на деревне, а в деревне один я".

В процессе толкотни на лестнице, ведущей к Богу, неприязнь среди поэтов – самое обычное дело, но иногда дело доходит и до настоящей ненависти друг к другу. Бродский не любил Твардовского, Бунин – Маяковского и Блока (про поэму "Двенадцать" Бунин сказал: "до такого падения еще никогда не доходила русская литература" (из воспоминаний В.Катаева). Ходасевич по-настоящему ненавидел Маяковского и Хлебникова. Мандельштам ругал Бальмонта и Брюсова. Маяковский не любил Игоря Северянина. Твардовский не считал за поэта Пастернака. Пастернак любил раннего и совсем не признавал позднего Маяковского. Есенин Маяковского называл бездарью. Если верить Довлатову, то Иосиф Бродский как-то сказал: "Если Евтушенко против колхозов, то я - за". Д.Быков высказался об Эдуарде Асадове так: "То, что стихи Асадова не выдерживают никакой критики с точки зрения литературных критериев, - вещь настолько очевидная, что доказывать ее смешно. Это не поэзия или, верней, другая поэзия. Подобные стихи пишут почти все читатели Асадова: библиотекарши, курсанты, офицерские дочки… " (Д.Л.Быков. "Советская литература. Краткий курс").

 

 

Поэты и все остальные

 

Для поэтов выяснения отношений с собратьями – дело важное, но со стороны эти разборки выглядят довольно смешно. Когда ты равнодушен к поэзии, то эта мышиная возня изрядно веселит. Если бы таких, как я и Д`Артаньян, было немного, то поэтам можно было смело плевать на наше мнение с вершины своего поэтического Олимпа. Проблема в том, что нас – тьмы, и тьмы, и тьмы! Нас – представителей "глубинного народа", чуждого всякой поэзии - 86 %! Почему именно 86? Потому что в России это сакральное число, обозначающее абсолютное большинство. Разумеется, что я не могу подтвердить свое утверждение статистикой, но, идя по жизни несколько десятилетий вместе с "глубинным народом" (хотя и несколько поперек толпы, непоколебимо прущей к светлому будущему), я практически не встречал людей, которые любят поэзию. И есть у меня одна догадка, почему их немного.

Я полагаю, что увлекаться стихами может лишь тот, кто сам способен мыслить рифмами. Это явно врожденная способность, которая имеется у немногих (поэт на моем месте сказал бы – у избранных). Те, кто сам может описывать свои чувства и окружающий мир рифмованными строчками, вполне могут понять своих собратьев по разуму. Все остальные относятся к поэзии равнодушно, а некоторые, вроде Д`Артаньяна – ненавидят стихи (песни не в счет!). В основе равнодушия и неприязни – непонимание.

Обращусь к себе любимому. В последнее время я ознакомился с непропорционально большим количеством стихов для любителя прозы, но только потому, что увлекся биографической литературой (я прочел несколько книг Бенедикта Сарнова, а там море стихов, биографию Окуджавы авторства Быкова, мемуары Эренбурга). Умом я понимаю, что некоторые стихи Мандельштама или Ахматовой – гениальны (благодаря Сарнову), но их стихотворные строчки меня не греют и не волнуют. Прочел и ладно (для расширения кругозора можно и прочесть), не прочел бы – ничего бы не потерял. Для любого настоящего поэта мое отношение к поэзии – это святотатство. Если бы поэты могли – поставили бы таких как я к стенке. Но нас много! Нас миллиарды! Всех не перестреляешь!

Подозреваю, что многие поэты даже не догадываются, что на самом деле они находятся в своеобразном гетто, и не понимают, что мы, непоэтическое большинство, смотрим на поэтов и их поклонников, как гетеросексуалы на геев. Для нас поэзия - это извращенное восприятие нашего прозаического мира, и, разумеется, отнюдь не самая важная штука на планете Земля, как полагают некоторые "небожители".

Когда я говорю про поэтическое гетто, я подразумеваю, что в нем собрались не только поэты, но и простые любители поэзии, которые на самом деле тоже поэты, но пока непризнанные: любой любитель стихотворчества пытался или пытается сочинять стихи, но если у него нет большого таланта, то он так и останется любителем поэзии, чей удел удивлять своих друзей и сослуживцев стихотворными поздравлениями на различных праздниках. ("Я поэт, зовусь Незнайка – от меня вам балалайка!").

 

Для чего человеку поэтические способности?

 

А теперь о главном, ради чего я нагло забрался на чужую для себя территорию, принявшись с видом специалиста рассуждать о поэзии. Я начал эту работу с цитат наших известных поэтов, но если отбросить нескромные высказывания Евтушенко, Бродского и Быкова о поэтическом творчестве, то неизбежно появляется вопрос: если поэзия не цель человека как биологического вида и не способ гармонизации нашего мира, то для чего она? Зачем небольшому количеству людей даны способности к стихосложению?…

Как у человека незаинтересованного, а потому объективного, у меня есть более адекватная гипотеза по этому поводу, чем у наших знаменитых поэтов. Разнообразные способности, которые даны человеку Создателем (некоторые называют его Богом, но Создатель будет точнее), явно даны нам не просто так – на всякий случай. Наш мир устроен весьма разумно и случаю в нем отведена довольно небольшая роль.

Если мы обратимся к творческим способностям человека (сочинению музыки и стихов, пению и танцам), то на первый взгляд может показаться, что эти способности избыточны для человека, и он вполне может обойтись без них. Но стоит посмотреть по сторонам, и мы увидим, что сходные таланты имеют и другие животные на нашей планете, которые совершенно точно не занимаются гармонизацией мира.

Я имею в виду братьев наших меньших – птиц. Они тоже обладают творческими способностями и поют не менее охотно, чем люди. И что важно - поют не одну и ту же песню: у некоторых видов птиц песенный репертуар может насчитывать многие десятки песен! Биологи – не поэты, поэтому они объяснили певческие способности пернатых очень просто: оказывается, самцы у птиц поют для привлечения самки и с целью демонстрации другим самцам, что данный участок занят. Самки некоторых видов птиц тоже иногда поют для привлечения самцов, но гораздо реже. Бывают случаи, когда пара птиц поет дуэтом – эти совместные песни нужны птахам для поддержания отношений в семье и удержания территории. Таким образом, пение для птиц имеет важное практическое значение в плане создания и функционирования пернатой семьи.

Я полагаю, что музыкальные способности у людей с биологической точки зрения мало чем отличаются от аналогичных способностей птиц. Испокон веков поющие и играющие музыку двуногие самцы (самки) словно магнитом притягивали особей противоположного пола (чаще всего этим занимались самцы – все как у птиц!), что сильно облегчало им выбор полового партнера. Нет никакого сомнения, что умение петь и играть на каком-либо инструменте способствует распространению генов творческой особи.

В социальном плане исполнение музыки и пение выполняет объединяющую функцию: к примеру, значительная часть религиозных обрядов и у примитивных племен, и у современных верующих в цивилизованных странах (особенно, у христиан различных конфессий) связана с песнопениями. Музыка и песни во все времена были атрибутом и других коллективных мероприятий, на которых люди налаживают и поддерживают социальные связи. Тысячелетиями на различных народных праздниках играли и пели сами участники празднеств, а в последние десятилетия эти мероприятия проводятся с использованием звукозаписывающей аппаратуры.

А при чем же здесь поэзия? – можете спросить вы. – Ведь стихи – это не песня! Действительно, стихи – это лишь заготовка для песни. Просто так не запоешь – этому мероприятию предшествует процесс создания песни, составными частями которого являются сочинение музыки и рифмованных строчек. Музыка может исполняться и без текста: красивая мелодия действует на аудиторию почти как полноценная песня, но с текстом и добавлением человеческого голоса воздействие музыкального произведения на человека усиливается. Музыка дает настроение, но не информацию, а песня позволяет донести до аудитории сведения, которые благодаря музыке и стихотворной форме легче воспринимаются и запоминаются. Эта информация в виде песни будет передаваться от поколения к поколению, и служить объединяющим людей фактором. У каждого племени или этноса существует свой набор песен, который наряду с мифами (которые тоже могут быть в песенной форме) и обычаями обособляет одни человеческие группы от других.

Из сказанного следует весьма простой вывод: если музыкальные способности у людей являются средством для привлечения самок (самцов), а также укрепляют социальные связи в человеческих коллективах, то и способность сочинять стихи дана людям для тех же целей (ведь без стихов петь будет нечего!). И поэтам не следует раздуваться от гордости, пытаясь своими рифмованными строчками гармонизировать мир – у них это все равно не получится. Зато они могут без проблем пополнять свою коллекцию сексуальных партнеров, а также собирать под своими знаменами группы восхищенных поклонников, теша этим свое эго. Для этих целей годятся не только песни, но и стихи-полуфабрикаты. Чем популярные поэты, разумеется, и пользуются – получая бесплатный секс в неограниченных количествах и загребая деньги лопатами.

 

Поэзия в древности

 

Чтобы подтвердить свой вывод о стихах-полуфабрикатах и их предназначении, обращусь к истории развития человеческих цивилизаций.

О роли поэзии в жизни древних европейцев, мы можем узнать на примере Древней Греции. Древнегреческие поэты насиловали поэтическую Музу не для того, чтобы восхищенная публика читала их божественные строки. Самые ранние образцы поэзии дошли до нас в виде эпических поэм, среди которых больше всего известны "Илиада" и "Одиссея", приписываемые слепому поэту Гомеру. На самом деле это не поэмы в современном значении, а сборники песен, которые создавались на протяжении многих лет, и имели множество авторов. Длительное время они существовали только в устной традиции. Предназначались эпические поэмы для публичного исполнения при дворах царей и аристократов. И, скорее всего, с самых ранних времен их распевали под музыку. Прямо в тексте "Илиады" в 9-й песне мы можем прочесть, как Ахилл в ставке греков поет, аккомпанируя себе на лире.

Если на время перенестись на восток и глянуть, что в эти годы происходило в Индии, то мы увидим, что там в поэтической сфере шли сходные процессы, но индийские эпосы имеют больше религиозную тематику, чем героическую. Наиболее древние образцы индийской поэзии – это религиозные гимны, которые собраны в 4 Веды (сборника), самым древним из которых являются Ригведы. Позднее Вед были созданы эпические поэмы "Махабхарата" (объемом 90 тысяч стихов, что превышает объем "Илиады" и "Одиссеи" вместе взятых!) и "Рамаяна". Эпические поэмы и другие произведения в стихах в Древней Индии имели то же предназначение, что и в Греции – их декламировали в присутствии публики.

Но вернемся к нашим предкам – древним грекам. В классическую древнегреческую эпоху поэзия становится разнообразнее, но она по-прежнему предназначена для публичного исполнения. То, что сейчас называется лирической поэзией, исполнялось нараспев одним певцом или хором под аккомпанемент лиры (отсюда и название). Из древнегреческих поэтов-песенников классического периода хорошо известны имена Пиндара, Архилоха, Саффо. Во многих греческих полисах были распространены музыкальные состязания, во время которых исполнялись поэмы. Классические поэмы, вроде "Илиады" и "Одиссеи", находились под охраной государства: полисы хранили утвержденные (!) тексты поэм в специальных хранилищах.

Относительно аттических трагедий, которые вошли в моду в 6 веке до н.э. в Афинах, нам известно, что ведущую роль при исполнении трагедий играл хор, а не актеры. Самые популярные поэты-драматурги Древней Греции: Эсхил, Софокл и Эврипид. Сохранились фрагменты стихотворных пьес Эврипида, в которых над стихами были записаны нотные знаки. Предположительно, Эврипид сам писал музыку для своих пьес. Несколько позднее трагедий появился жанр комедии в стихах: королем комедии считался Аристофан.

Поэзия в Древней Греции длительное время прекрасно обходилась без книжной индустрии, но проза нуждалась в носителе, долговечном и удобном для чтения. Такой носитель греки позаимствовали у египтян, которые для письма использовали папирус. В классическую эпоху книги из папируса имели вид свитка. Во 2-м веке до н.э. в моду войдет пергамен (писчий материал из кожи), который вместе с папирусом активно использовался в античной издательской индустрии в течение нескольких веков. Пергамен станет активно вытеснять папирус из оборота лишь во 2 веке н.э. – уже в римскую эпоху. Именно пергамен чаще всего использовался для книг-кодексов, напоминающих современную книгу.

Зарождение книжной индустрии в Древней Греции относится к 6 в. до н.э., а в следующем столетии Афины стали центром книжного дела во всей древнегреческой цивилизации. Не все полисы древнегреческого мира могли позволить себе выпускать книги, поэтому Афины не только обеспечивали книжной продукцией собственных граждан (между прочим, поголовно грамотных (!), но и экспортировали свитки. Разумеется, что вместе с художественной прозой, философскими трактатами, книгами по истории и даже речами ораторов на свитках выпускалась вся классика древнегреческой поэзии, включая пьесы. Тиражи издаваемых книг нам неизвестны, но распространение их в Древней Греции было крайне широким (возможно, что существовали настоящие книжные сети, вроде "Читай-полис"). Следует учитывать, что наиболее популярные книги копировались и в частном порядке, по заказу состоятельных клиентов. В 19-м столетии в Египте не раз находили остатки папирусов с отрывками из поэм Гомера, датируемые временами греческой династии Птолемеев (3-1 в до н.э.). Самая древняя находка древнегреческой книги в Египте датируется концом 4-го века до н.э - это папирус с поэмой Тимофея Милетского "Персы".

В отличие от греков, римляне не имели своего Гомера. По сравнению с культурным центром Европы 1-го тысячелетия до н.э. Афинами, Рим был большой деревней, но постепенно он стал захватывать греческие города в Средиземноморье и приобщаться к греческой культуре. Поэзия в Древнем Риме длительное время существовала лишь в виде народных песен. Профессиональная поэзия появляется в Риме очень поздно – первая известная нам эпическая поэма Гнея Невия датируется 3-м веком до н.э.

Судя по всему, лишь в Римской империи на вершине ее могущества мы впервые встречаемся с явлением, когда поэты начинают работать, ориентируясь на читающую публику, а поэзия становится самостоятельным видом искусства, отрываясь от своей прародительницы – песни. Развитие в Риме книгоиздания и появление большого количества аристократов, собирающих личные библиотеки, привели к тому, что такие корифеи поэзии, как Овидий, Вергилий и Гораций (при поддержке Меценатов) могли творить исключительно для своих читателей. Несмотря на это, в Риме были популярны и публичные чтения стихов, и тот же Вергилий не брезговал публичными выступлениями, а его "Буколики" певцы часто исполняли со сцены.

Когда Западная Римская империя стала чахнуть, а потом превратилась в арену боев варварских племен, поэзия в Средиземноморье стала возвращаться на свое исконное место песенного полуфабриката. Александрийский поп Арий (4 век), позднее объявленный основателем арианской ереси, положил начало христианским песнопениям. Для пропаганды своих взглядов он написал поэму "Фамилии", стихи которой были предназначены для распевания во время работы и отдыха. Именно религиозные темы стали главенствующими на землях Римской империи, хотя в некоторые периоды можно обнаружить существование и других поэтических жанров – к примеру, при Юстиниане процветали поэтические эпиграммы.

На Западе Европы все темное Средневековье (8-12 века) поэзия существовала исключительно в песенной форме: в виде народных песен, песен-молитв, эпических поэм. Из последних самыми известными являются английский эпос "Беовульф" (в устной традиции сложился в 8-м веке), германская "Песнь о Нибелунгах" (создана в 12 столетии из более ранних песен), французская "Песнь о Роланде" (12 век).

В начале 2-го тысячелетия цивилизация начинает возвращаться на земли бывшей Римской империи, погруженной во мрак Темных веков. В Западной Европе происходит оживление экономики, растут города и богатеют жители. В этих условиях появляются профессиональные исполнители, которые сами пишут стихи для песен (барды). В Южной Франции и на Пиренеях распевают песни трубадуры, чуть севернее их - труверы, по германским землям бродят миннезингеры, некоторые из которых сочиняют и исполняют целые поэмы (В. фон Эшенбах. "Парцифаль"). С 13-го столетия в средневековой Европе становятся популярны баллады – народные песни, предназначенные для плясок.

В любом месте, где заводятся деньги, быстро появляются и "поэты, гармонизирующие мир". Европа в 1-м тысячелетии быстро богатела, поэтому и великие поэты стали плодится как кролики. Только из одного 14 столетия до нас дошли имена Данте Алигьери, Франческо Петрарки (кстати, назвавшего свой главный поэтический сборник "Книгой песен"!), Джованни Боккаччо, Джефри Чосера, Кристины Пизанской… Именно в 14 веке поэзия в Европе вновь стала отвоевывать свое место под Солнцем, утраченное после падения Западной Римской империи.

В определенной мере поэтический разгул вне песенных форм сдерживался тем, что процесс создания книги не изменился со времен Древней Греции. Но когда в 15 столетии было изобретено книгопечатание, то лавину особей, желающих гармонизировать наш мир, было уже не остановить.

 

 

Поэзия в России

 

Как известно, Россия тащит с Запада все, что плохо лежит. Даже наша знаменитая духовность была экспортирована именно оттуда – из Византии, которая находилась на юго-западе по отношению к Киевской Руси. Много веков русские жили, кормясь только народными песнями (сильно сомневаюсь, что эпическая поэма "Слово о полку Игореве" была широко известна в Средневековой Руси), но когда Петр прорубил окно и высадил дверь в Европу, то через некоторое время до России дошла мода и на великих поэтов. В 19 столетии русские поэты застолбили себе место среди небольшой прослойки благородных любителей рифмованных строчек, но "нашим всем" Александр Пушкин и прочие Лермонтовы стали только тогда, когда стихи проникли в систему всеобщего школьного образования и государственную пропаганду. Это произошло в 20-30-е годы 20 столетия.

К счастью, процесс победного шествия стихов имеет крайне ограниченный характер: он касается лишь тех, кто умеет мыслить рифмами. Всем остальным стихи не нужны, и люди знают наших великих поэтов не благодаря их творчеству, а после промывки мозгов в школе, где в их головы буквально вколачивают имена Пушкина, Лермонтова, Некрасова и прочей поэтической братии. После окончания школы сохранение в нашей памяти этих имен поддерживается средствами массовой информации, которые бурно откликаются на очередную годовщину смерти и рождения наших главных поэтов.

Что бы ни вытворяли с нашими детьми в школах и как бы ни промывали нам мозги в СМИ, но стихи большинству россиян необходимы только в виде песен. И отнюдь неслучайно, что в 20 веке самые популярные поэты в нашей стране – те, кто декламировал свои стихи со сцены. Перед революцией 1917-го таким был Северянин (который по-настоящему пропевал свои стихи), в 20-е годы – Маяковский и Есенин, в 60-е – Евтушенко, Вознесенский, Ахмадулина и Рождественский (все четверо, кстати, проявили себя и как поэты-песенники). Публичное чтение стихов под определенный ритм, а иногда и под музыкальный аккомпанемент – это тоже разновидность пения. В советское время так пел Марк Бернес, а сейчас стихи под музыку читают многочисленные рэперы. "Русские рэперы" берут пример с заокеанских приблатненных пацанов, но по своей сути они продолжают традиции, заложенные в России Игорем Северяниным и Владимиром Маяковским.

Еще шире аудитория была в СССР у поющих поэтов – так называемых бардов, которым дорогу проложил Булат Окуджава. Точнее сказать – она была максимально широкой, как и у обычных эстрадных исполнителей. И нет ничего удивительного в том, что главным советским поэтом стал как раз Владимир Высоцкий, исполняющий свои стихи под гитару. Чтобы там ни думали о себе наши "великие поэты", которых в 20 веке развелось без счета, и многие из которых снисходительно относились к Высоцкому, но их полуфабрикаты сами по себе народу не нужны. Так задумано Создателем, и все потуги "небожителей" изменить установленный порядок, выглядят просто нелепо. Поэт в России – всего лишь поэт. И только поющий поэт может стать кем-то большим, что и доказал на собственном примере Владимир Высоцкий.

​

Юрий Язовских